Кострома
Основание города Костромы относится к 1152 году,— Её основателем был Юрий Долгорукий, сын Владимира Мономаха. Вот какой старинный город нам довелось посетить. В 4 часа с лишним пароход «Князь Пожарский» доставил нас из Ярославля в этот чудный город, живописно расположенный на левом берегу Волги. Первое, что бросается в глаза по выходе на пристань это пестрая арка, на которой вырезаны слова: «Благословен грядый во имя Господне» — это остатки торжеств по поводу приезда сюда Государя Императора.
Чтобы попасть в самый город, надо подняться на небольшую гору. Всюду крик, шум... Через ½ часа мы все готовы в путь, нужно только перекусить; по дороге рассчитываем осмотреть некоторые достопримечательности города. Прежде всего направляемся к кафедральному собору, во имя Успения Божией Матери. Храм этот украшен внутри древней живописью, недавно реставрированной. После беглого осмотра собора мы подходим к памятнику Сусанину; он воздвигнут на Сусанинской площади, которая считается центральной в городе, так как от неё во все стороны правильными радиусами расходятся 9 улиц. Памятник (рис. 11) представляет собой гранитный пьедестал, на котором изображена бронзовая статуя молящегося Сусанина.
На одной стороне пьедестала надпись: «Ивану Сусанину, за царя, спасителя веры, и царство, живот свой положившему, благодарное потомство. 1851"; на противоположной стороне барельеф, изображающий смерть Ивана Сусанина, окруженного поляками в лесу. Наверху колонны стоит поясной бюст царя Михаила Фёдоровича. Недалеко от этого памятника начал строиться другой, в память 300-летия Царствующего Дома Романовых: он должен будет изображать обелиск, по сторонам которого будут фигуры всех царей ныне царствующего Дома.
После обеда нам предстояло осмотреть знаменитый Ипатьевский монастырь (рис. 10) и покои, в которых жил Михаил Фёдорович до избрания его на царство (рис. 12).
Ипатьевский мужской монастырь, расположенный за рекой Костромой, недалеко от того места, где она впадает в Волгу, основан был около 1330 года татарским князем Четой, из рода которого происходил Борис Годунов. В монастырском храме св. Троицы Михаил Фёдорович принял призвание на царство. Священные предметы в этой церкви почти все без исключения пожертвованы Михаилом Фёдоровичем и Годуновым; тут же хранится образ, которым инокиня Марфа благословила своего сына на царство в 1613 году.
Когда мы подошли к монастырским воротам, то мне невольно пришла в голову мысль, что это те самые ворота, куда стучался Ваня, приемный сын Сусанина, с целью разбудить спящую обитель и предупредит ее о грозящей беде.
Покои, где жил Михаил Фёдорович до избрания на царство, со своей матерю инокиней Марфой, хранятся и до настоящего времени в неприкосновенности со всей обстановкой. Эти покои, построенные в 1588 году, реставрированы в 60-х годах архитектором Рихтером. Они представляют небольшие сводчатые комнаты, где резко бросаются в глаза изразцовые печи с рисунками и надписями, в роде следующих: Под деревом с висящим на нем змеем написано: «С тобой засыхаю»; под изображением бочки: «Был бы ром, а то, что толку в нём», возле ласточки: «Весну вещает» и т. д.
Подобного рода надписи и рисунки мы видели на следующий день в Костромском музее. С монастырских стен, особенно с одной башни, открываются такие виды, которые без преувеличения можно назвать очаровательными.
Вернулись ми домой довольно поздно; нас особенно поразила тишина, царствовавшая на улицах, редко можно было встретить прохожих.
В эту ночь мне что-то не спалось. Я подошел к раскрытому окну, стал смотреть и вслушиваться в ночную тишину. Погода была прекрасная, небо сплошь было усеяно звёздами. Я довольно долго сидел и прислушивался, тишину нарушал только звук трещотки, которым ночные сторожа дают знать о своем бодрствовании. Раз протяжно загудел пароход; эхо несколько раз, постепенно затихая, повторило этот звук. Затем все снова смолкло... Город спал...
На следующий день нам нужно было ещё осмотреть Романовский музей (рис. 13) и посетить Костромскую выставку.
Времени до отхода парохода было немного, поэтому пришлось поспешить.
Сначала отправились в музей; он состоит из 2-х отделений; музея собственно Дома Романовых и исторических древностей, найденных в окрестностях города Костромы. В первом хранятся портреты и фотографии правителей Дома Романовых, исполненные знаменитыми художниками.
В историческом музее мы нашли очень много интересного, особенно поразили нас клыки мамонта, которые от древности не окаменели, как следовало ожидать, а превратились в куски мела. Интересной показалась икона святого Христофора, на которой он изображен с лицом лошади. Это удивило нас всех, но, к сожалению, никто не мог нам объяснить причины изображения его в таком странном виде. Только впоследствии, в Казани в городском музее, где хранится копия с этой иконы нам растолковали это следующим образом.
Святой Христофор отличался замечательной красотой и он постоянно просил Бога даровать ему некрасивое лицо; хотел он этого из чувства смирения. Иконописцы на этом основании изображают его с головой лошади. После осмотра музея у нас оставалось ещё 1½ часа времени, которое мы решили употребить на осмотр выставки в честь 300-летия Дома Романовых.
Выставка эта, правда не обширная, но не лишена интереса; меня очень заинтересовал кустарный отдел; по истине пришлось удивиться мастерской работе костромских крестьян. Некоторые изделия из бронзы исполнены даже в высшей степени художественно. Вдобавок все очень дешево.
Но не удалось нам основательно осмотреть выставку, так как в нашем распоряжении было слишком мало времени, да и к тому же внезапно полил сильный ливень, который промочил нас насквозь нужно было поскорее бежать на пристани.
Спустя некоторое время мы плыли на пароходе «Иван Сусанин», который на следующий день должен был нас доставить в Нижний-Новгород.
Прощай, Кострома!
Быстро подвигаемся мы вперед, вот и вечер, мы пристаем к Кинешме. Но погода, которая после ливня поправилась, снова начинает портиться. Вдали видны уже ужасные тучи, которые очень быстро приближаются к нам; уже можно различить, что недалеко идет сильный дождь; ещё минута, и из-за ливня ничего не видно. Палуба, которая была сплошь переполнена любопытными пассажирами, сразу опустела; мы отчаливаем под сильным дождем.
12 часов ночи. Ливень не перестает, мало того, к нему присоединяется гроза. Ежеминутно сверкают молнии. Картина поразительная, но вместе с тем и страшная. Вдруг наш пароход остановился. Большинство уже спит; я спешу на нос парохода узнать, что случилось, и почему мы внезапно посредине реки остановились. Вижу, что что-то творится неладное; я обращаюсь к матросу, который что-то делает, с вопросом. «Нас накрыло и шабаш», отвечает он мне, «ничего не видать, надо бросать якорь!» Действительно, темнота была ужасная; я нагнулся за борт и при всем желании не мог различить воды. Вокруг природа торжествовала свою победу: гром гремел, не переставая, и глухо разносился кругом, не успевая затихать. Вскоре бросили якорь и простояли таким образом около получаса, после чего стало немного светлее, гроза утихла. Медленно мы, как бы наощупь, рискуя каждую минуту сесть на мель, двинулись дальше в путь.
Полюбовавшись вдоволь картиной грозы на Волгу, я решил, что можно, наконец, идти спать. Но тут меня ждала неприятность, уходя, я приготовил себе постель, теперь же с ужасом увидел, что она была настолько мокрая, что её можно было выжать, это сделала вода, просочившаяся через палубу вниз. Пришлось просить матроса принести приставную койку и расположиться на ней, как это сделали и другие мои товарищи по несчастью.
На следующее утро, когда я вышел на палубу, был сильный ветер, но и следов вчерашней грозы не было видно. Пароход шёл очень быстро, так как догонял то время, которое потерял за ночь. Но и при таком быстром ходе доставил нас в Нижний-Новгород в 3 часа дня, то есть на 4 часа позднее, чем следовало.