[1903.07.12] От Перми до Кунгура на пароходе Чусовая

Мы отправились из Перми в среду, 2 июля, в 4 часа пополудни. Согласно расписанию, должны были прибыть в Кунгур в 5 часов пополудни на другой день. Мы рассчитывали ознакомиться с городом в промежуток времени от прихода парохода в Кунгур до обратного отправления его, в 2 часа дня 4 июля, а в субботу, утром, 5 июля, должны были возвратиться в Пермь.

Пароход «Чусовая» оказался заслуженным ветераном. Маленькая и низенькая общая каюта 1-го помещалась внизу. Пассажиров 1-го и 2-го класса было немного, и все они большею частью сидели в так называемом салоне, устроенном над каютами 1-го класса. Так как нижняя палуба тесно была загружена товарами, в количестве до 840 пудов, то пассажиры 3-го класса, которых, в общем, было немало, помещались по преимуществу на верхней палубе. Там же некоторые из них и спали.

До устья Сылвы мы ехали отлично. Наш маленький пароход удовлетворительно делал свое дело, тяжело пыхтел, бойко постукивая по воде своими колесами. Командир громко выкрикивал слова команды, а находившиеся на палубе мальчики с превеликим наслаждением повторяли за ним: «тихой! вперед! прибавь! полной»!

Мы любовались расположенными у реки зданиями пермского пушечного завода и домиками мотовилихинского селения, расположенного в котловине, с красующимся посредине его новым грандиозным храмом.

Живописные берега Камы до впадения в нее Чусовой и утесистые берега Чусовой до впадения в нее Сылвы очень интересны. Обширные и богатые пристани в Левшино, в устьях Чусовой, и при них огромные амбары для склада привозимых товаров – поражают своими размерами.

Уже поздно вечером мы вошли в Сылву, оказавшуюся узкой и неглубокой рекой.

Как только, за поздним временем, классные пассажиры разошлись по своим каютам, начались злоключения, которые не покидали бедных пассажиров «Чусовой» до самого Кунгура.

Лишь только стали засыпать, как наш пароход сел на мель, на которой и простоял до самого утра. Поднялась обычная в таких случаях суматоха. Послышался лязг железных цепей, то спускавших якорь в реку, то поднимавших его; стук и крики матросов; резкое и глухое шуршание гальки о железное дно парохода действовали на нервы самым неприятным образом. Только к утру наш пароход снялся с мели.

К полудню следующего дня, в четверг, 3 июля, мы стали приближаться к пристани «Насадка». Взятая из Перми провизия уже вышла, и пассажиры поднялись запастись ею в Насадке. Однако, сбыться этой надежде не скоро было суждено. Хотя наш пароход подвигался вперед очень медленно и очень осторожно, тем не менее он не избежал уготованной ему участи: еще раз остановился на мели, несмотря на самую тщательную проверку фарватера реки наметкой.

Снова началась энергичная работа машины и команды. По приказанию командира несколько матросов выехали в лодках на берег, забили там колья, укрепили в земле якорь и стали канатом стаскивать пароход с мели. Когда канат был натянут, как струна, матросы, с помощью добровольцев из пассажиров, стали тянуть его лебедкою изо всех сил, припевая: «Сорвали, сорвали! Говори, что сорвали!» Долго и с великим усердием работали матросы. Усилия их, наконец, увенчались успехом. «Маленько идет», – с радостью сказали они, удвоили свою энергию и пароход тронулся.

Но прежде, чем достигнуть насадской пристани, пассажиры были приглашены совершить продолжительный моцион на берегу. Находя невозможным перейти перекат пред Насадкой, командир любезно попросил пассажиров выйти на берег и пройти пешком некоторое расстояние, чтобы тем временем облегченный от лишней тяжести пароход мог выйти на более глубокое место. Человек двадцать пять сошли на берег и потянулись вперед по тропинке, проложенной предшественниками на красивом, поросшем цветами, лугу к видневшемуся вдали селению. Прошли версты две и в ожидании парохода остановились на насадской пристани. Скоро приблизился пароход и взял на свой борт утомившихся пассажиров.

Без ропота заняли свои места на пароходе пассажиры и выражали свое неудовольствие только невинными шутками и ироническими замечаниями по адресу провинившегося парохода. Впрочем, некоторые говорили о неопытности команды и об излишке груза, положенного на пароход. Если бы на пароходе, говорили они, было груза не 840 пудов, а только 500, то пароход мог бы идти совершенно свободно.

Прошли уже целые сутки, как «Чусовая» вышла из Перми, а мы еще были только за Насадкой, тогда как по расписанию в это время, около 5 часов вечера, мы должны были находиться у самого Кунгура.

Около 6 часов вечера, не доезжая до пристани села Сергинского, у парохода сломалось колесо, для починки которого потребовалось немало времени. Починившись, пароход пошел вперед, но, пройдя версты две, остановился снова на отдых для поправки какого-то другого повреждения.

С часу ночи я крепко заснул, и уже не слышал суматохи, происшедшей в каюте 2-го класса, вследствие проломившегося пола. Отчего случился пролом, и не знаю. Утром передавали, что доски пола в общей каюте 2-го класса поднялись, и вода хлынула в каюту. Пассажиры 2-го класса были переведены в 1-й класс, а пароход стал чиниться.

Около полудня мы проехали мимо села Рождественского, живописно расположенного на высокой горе. Правый утесистый берег Сылвы в этом месте очень красив.

Подле Рождественского с. р. Сылва делает много зигзагов и, вследствие этого, пароход то удаляется от села, и село скрывается, то снова приближается к селу. Мы проехали по крайней мере верст 9 – 10, пока красивое Рождественское с. не скрылось от нас окончательно.

Наконец, часам к шести вечера в пятницу, 4-го июля, мы узнали, что виден Кунгур. С величайшим трудом мы пробирались вперед по обмелевшей реке: справа и слева ясно было видно песчаное дно реки. Но теперь нам была приятна медленность движения нашего парохода. Мы, не торопясь, знакомились с топографией города, расположение которого вдоль реки нам очень понравилось. Посредине города красовалось, еще недостроенное, громадное здание кунгурского собора, по своей архитектуре напоминающее Покровский собор в Киеве, только в уменьшенных размерах. Мы любовались прекрасным зданием городского четырехклассного училища, которое может украсить улицы любого губернского города, великолепным домом бывш. Дубанина, принадлежащим теперь другому владельцу, зданием городской управы, обширным и богатым сооружением гостиного двора и проч.

Контора т–ва пароходства В. К. Сорокина и А. и В. Тупициных расположена в самом центре города, у моста, где бьется пульс городской жизни.

Кунгур нам очень понравился. От Тихвинской церкви, подле которой красуется бывший дом Дубанина, открывается панорама заречной части города и его ближайших окрестностей. Посредине города серебрится тихая река. Далее за рекой – Набережная улица с приличными домами и возвышающимися среди них церквями. Еще далее – высокие зеленые холмы, поросшие лиственными и хвойными деревьями.

Мы прошли по обширной центральной городской площади, окруженной большими каменными домами, и с интересом остановились пред красивою колонной – памятником, воздвигнутым благодарными потомками их храбрым предкам. Вечер провели в городском саду, где слушали музыку немногочисленных местных виртуозов.

На следующий день, в субботу, 6-го июля, утром, оказалось, что в Пермь отправляется пароход т-ва «Ирень», а «Чусовая» остается в Кунгуре. Грустно нам было расставаться со старым пароходом, к которому за двое суток мы уже успели привыкнуть.

Обратный путь в Пермь мы проплыли великолепно. «Ирень» – отличный ходок. Желающие совершить экскурсию по Сылве на этом пароходе найдут комфортабельную обстановку, любезную предупредительность и порядочную кухню. Перед Левшино пароход «Ирень» сидел на мели и прибыл в Пермь с небольшим опозданием.

Aвтор П - ний И.


(Из газеты "Пермские губернские ведомости", от 12 июля 1903 года. Источник: сайт "Дом Пастернака")
Упоминаемые суда: Чусовая, Ирень..