Милостивый Государь, Господин Редактор!
Покорнейше Вас прошу дать место в Вашей уважаемой газете фактическому изложению несчастного случая, происшедшего 25 августа с самолетским пароходом «Гоголь».
Чтобы быть последовательным, я должен начать с того, что пароход этот ушел из Нижнего не в 3 часа, как следовало бы по расписанию, а в 4, успев набрать пассажиров больше, чем имеется мест; так, напр., во втором классе оказался избыток нескольких пассажиров. Не доезжая верст 30 до Васильсурска, уже поздно вечером, в каюте 2-го класса внезапно сильно запахло предбанником, и вся она наполнилась паром, который проложил себе путь чрез испорченные трубы прямо к спавшим пассажирам. Пробовали трубы эти починить, перевязывая их веревками, но все это ни к чему не привело, а каюта, между тем, уже превратилась в настоящую баню. Попросив прекратить непредвиденное паровое отопление, встревоженные пассажиры снова предались отдыху. Но недолго суждено было им отдыхать, так как часа через два раздался сильный треск, сопровождавшийся сотрясением всего пароходного корпуса; казалось, будто пароход наскочил на камень или на мель. Оказалась весьма серьезная поломка машины: оторваны болты у подшипника шатуна, а сам шатун оказался изогнутым; кроме того, от шатуна сломалось направление, по которому ходят поползушки. Поломка эта произошла у первого цилиндра высокого давления, почему дальнейший ход был немыслим, так как, на случай, не сделано паропроводной трубы в цилиндр низкого давления, чтобы дойти хотя бы на одном цилиндре до следующей пристани. Несомненно, что поломка эта произошла от недосмотра машиниста на стоянке в Нижнем, где он обязан был осмотреть все подшипники и гайки.
Во время катастрофы почти все пассажиры уже спали. Те, которые своевременно проснулись от сильного сотрясения, успели пересесть на пришедший Кашинский пароход.
Посмотрим теперь, как вел себя капитан, какие он принял меры для успокоения пассажиров, для того, чтобы вознаградить их за недосмотры, неряшества и беспорядки на своем пароходе, а главное, чтобы дать им возможность продолжать путь. К сожалению, все его действия и распоряжения ограничиваются только тем, что он, будто бы, отправил телеграмму с требованием для нас буксирного парохода, а затем – лег спать. Пассажирам, узнавшим об этом, такой образ действия показался не совсем утешительным, и по их инициативе была отправлена с пароходом «Н. Новосельский» (общ. «Кавк. и Мерк.») другая срочная телеграмма, чтобы общество «Самолет» распорядилось послать для нас экстренный пароход. Но когда, на другое утро, не было еще ответа, то пассажиры пожелали узнать лично от капитана, в чем дело. Попросили его в каюту 2-го класса. Ответ: «Капитан спит» (10 часов утра). Через несколько времени опять послали человека. Капитан все еще продолжает спать. Тут пассажиры, убедившись, что они предоставлены сами себе, стали сами придумывать меры и решили обратиться к г. нижегородскому губернатору с телеграммой следующего содержания:
«Нижний. Г. губернатору Баранову. Покорнейше просим распорядиться на пароходе «Тургенев» оставить второго класса 28 мест. Пароход «Гоголь» сломался. Стоим от 11 часов ночи. Требовали срочной телеграммой от общества «Самолет» заменить другим пароходом. До сих пор ничего нет. Капитан не принимает никаких мер. Пассажиры».
Теперь вопрос в том, как отправить эту телеграмму? В это время приближался к нам волжский пароход «Царевич». Мы обрадовались, полагая, что наш капитан его остановит и нашим страданиям будет положен конец. Но наши ожидания не оправдались: пароход преспокойно прошел мимо, а капитан преспокойно продолжал спать. Когда же мы увидали идущий из Нижнего пароход «Кутузов», то мы отправились в полном составе к капитану за объяснениями. Он нас принял даже «по-дружески», т. е., с позволения сказать, в нижнем белье и объяснил, что мы находимся в том же самом положении, как и вчера ночью (извольте радоваться!). Много еще было говорено с обеих сторон – все передать невозможно уже в видах цензуры… Я укажу лишь на то, что, между прочим, сказал капитан: «Стану я к вам являться ерунду слушать». «Разве я нарочно сломал машину» (этого еще недоставало!). «Что вы орете!». «Я еще никогда не видал таких ослов, как пассажиры». «Вы могли бы обратиться к помощнику, прежде чем меня беспокоить» и т. д. в том же роде. Наконец, мы ему сообщили о нашем намерении отправить телеграмму г. нижегородскому губернатору через капитана парохода «Кутузов», который находился еще в это время несколько верст выше нас и который требовалось для этого остановить, на что он буквально ответил: «Это – можно; это вам и помощник сделает; да это вам всякий сделает» − и заперся снова в каюте. Между тем, пароход все приближается, поравнялся с нами, проходит – а капитана все еще нет. Только спустя несколько времени на носу парохода раздалась брань, из чего мы верно заключили, что это капитан наш решился, наконец, действовать… И в самом деле, была отправлена лодка с матросами, которым капитаном вручена была упомянутая телеграмма с 3 рубл., чтобы догнать прошедший, между тем, пароход… Догнали ли, нет ли – этого мы не знаем, но эта последняя комедия выяснила нам весь образ действий или, вернее, все бездействие нашего капитана. Очевидно было, что он хотел только выиграть время и заставить пассажиров дождаться долженствующего прибыть из Нижнего очередного парохода «Тургенев», чтобы не лишать общество «Самолет» нескольких лишних десятков рублей. Хорошо было тому, кто мог оставаться лишние сутки, но что с тем, кто за каждый лишний час отвечает сотнями, у кого копейки рассчитаны, кто не может расходоваться на лишние сутки?
Узнав, таким образом, в чем дело, мы решили воспользоваться первым попавшимся пароходом, чтобы пересесть и продолжать свой путь. Таким оказался пароход «Императрица», общ. «По Волге», где нам был устроен более чем радушный прием, и который нас доставил в Казань.
Студент Калкут.
P.S. Готовы подтвердить все вышесказанное все пассажиры второго класса, из которых некоторые изъявляли даже желание подписываться под этим письмом. Вот их имена: Василий Алексеевич Доступов – кинешемский купец; Федор Андреевич Грасс – слобода Покровская; Василий Сергеевич Воропаев – Саратов; Платон Иванович Кидалинский – Казань, Собачий пер., собств. д.; Петр Алексеев Вахрушев – г. Слободской; Андрей Петрович Петров – г. Пенза и А.П. Графов, известный строитель мукомольных мельниц.
II.
Милостивый Государь, Господин Редактор!
По дороге из Казани в Нижний мне пришлось быть очевидцем следующего эпизода, имевшего место на пароходе «Гоголь», общества «Самолет», 9-го августа, и наглядно рисующего нравы наших пароходных капитанов.
Из Астрахани в Нижний Новгород ехали два крестьянина, которые в течение всего лета, работая на баржах, не могли избавиться от привязавшейся к ним «лихоманки». Одному из названных крестьян по дороге сделалось хуже, и он лег отдохнуть на рундуке, у пароходной трубы, и так пролежал двое суток, без всякой помощи. Наконец, уже подъезжая к пристани «Работки», некоторые лица из публики обратил внимание пароходного начальства на то, что крестьянин – умирает. «Великодушный» капитан приказал двум матросам снести умирающего на голый и мокрый пол пристани, со всеми имеющимися у него пожитками, и тотчас же пароход отошел. Матросы со смехом и криком: «Кончает!» − оставили умирающего на пустынной пристани.
Всякому известно, что на пространстве от Казани до Нижнего встречается несколько уездных городов и посадов, куда пароходы пристают, и где имеется «береговой» и полицейский служитель, на обязанности которых лежит отвести больного в земскую больницу или приемный покой; далее, капитаны пароходов, являясь ответственными лицами за порядок и благочиние во вверенных их попечению судах, обязаны обращать внимание на такие случаи, как тяжкая болезнь пассажира: они обязаны даже оказывать больному медицинскую помощь, для чего и снабжены необходимыми медикаментами. Но, в данном случае, капитан и весь личный персонал парохода «Гоголь» не только не оказали никакой помощи умирающему, не только не сдали его в больницу какого-либо города, но выкинули, как собаку, на пустынную пристань – и тотчас же скрылись.
Если капитан парохода «Гоголь» не знает, что такое закон, если он лишен всякого чувства сострадания и человеколюбия, то его, как потомка «волжских ушкуйников», следует вразумить привлечением к строгой законной ответственности.
О. Португалов.
(Из газеты «Волжский вестник», 1889 год, 4 (16) сентября, № 217, стр. 1-2. Материал предоставлен Алексеем Александровым)
Упоминаемые суда: Гоголь, Николай Новосельский, Тургенев, Царевич.
Упоминаемые судовладельцы: «Самолет», общество акционерное пароходное, «по Волге», пароходное общество, учрежденное в 1843 году..