Вятка. (Пароходные безобразия). Начавшееся со второй половины июня мелководье р. Вятки в настоящее время позволяет пароходам доходить только до Медведской пристани, откуда пассажиры уже едут до г. Вятки на лошадях. Но огорчения пассажиров на этом далеко не оканчиваются, наши любезные пароходовладельцы стараются чашу огорчений своих пассажиров наполнить с краями. Так 30 июля, на расстоянии полусуток пути ниже Медведской пристани, встретились два парохода г. Булычева «Потомственный» и «Вятка», из которых первый шел снизу с баркасом, а второй из г. Вятки, обязанность того и другого парохода была обменяться пассажирами. Но оказалось, что гг. капитаны названных пароходов состоят в ссоре, поэтому капитан парохода «Вятки» заблаговременно остановил последний, объявив, что он сел на мель, и послал вестовых на лодке к пароходу «Потомственный», остановившемуся также якобы по мелководью в версте с небольшим ниже первого. Тогда началась высадка всей ехавшей публики на маленький баркас, наполненный уже вдоволь всевозможной кладью, так что публике без разбора пола и возраста приходилось буквально быть друг на друге: одна почтенная мать семейства, напр., принуждена была сесть на колени к солдату, любезно предложившему свои услуги, гимназист вынужден был лежать вниз головой и т. п. Начавшийся затем дождь принудил ради сохранения товаров наглухо закрыть брезентом скученную публику, от чего началась нестерпимая духота, а затем и крики задыхающихся пассажиров, не говоря уже о том, что матросы своими грубыми выходками наслаждались над публикою. Если к этому добавить, что на баркасе не существует никакого, даже импровизированного, ватерклозета, то поймете положение публики («чистой» и «нечистой»), которая вынуждена была на нем находиться в продолжение, по крайней мере, четырех часов. Когда высадка на баркас была окончена, последний, под командою помощника капитана «Потомственный» двинулся вверх, отталкиваясь шестами, но подняться, благодаря бывшему ветру, не мог, почему наблюдавший с улыбкою всю эту историю капитан парохода смилостивился и подвел баркас беспрепятственно к «Вятке», где началась вторая половина издевательств над публикою, начавшаяся с того, что пассажирам последней предложили лезть все на тот же баркас, для чего первых просили обождать, пока не выйдут все с парохода. Для сообщения же между пароходом и баркасом поставили лодку, на которую и положили концы сходней с того и другого, устроив таким образом такую ломаную линию из сходней, что, напр., с баркаса пассажирам приходилось скатываться на лодку, а с лодки карабкаться вверх на пароход, причем с багажом своим публике предоставлено поступать по личному усмотрению. Затем капитан парохода «Вятка» отдал приказание разбудить себя тогда, когда уйдет пароход «Потомственный», потому что первый, очевидно, при нем не желал сниматься с мели, на которой объявил, что сидит. Так и случилось: на другой только день утром, когда «Потомственный» ушел, двинулась и «Вятка» беспрепятственно. Между тем всю почти ночь шел дождь, от которого плохо защищала пароходная крыша промокшую при пересадке публику, – всю ночь раздавались проклятия и возгласы о составлении акта, который так и остался не составленным, хотя среди публики находились люди, для которых это дело совсем привычное. Ко всему этому, на том и другом пароходе было полное отсутствие хлеба, так что в небогатых семьях, не могущих платить рубли за мерзостно сготовленный обед, раздавался плач голодных детей. На другой день, в 12 часов ночи, «Вятка», наконец, пришла на Медведскую пристань, где обещала публике простоять ночь, но потом бесцеремонно прогнала ее. Пароход «Потомственный» перед встречей также простоял ночь: «чинил крылья», которые, идя полным ходом по мелким местам, постоянно ломал, так что в настоящее время вряд ли не лучше посоветовать едущим избегать пароходного сообщения, которое дает мало выгоды и массу всевозможных огорчений и даже оскорблений, на которые к тому же некому заявлять ни жалоб, ни протестов, – у капитана парохода «Потомственный», напр., просили книгу для вписывания жалоб, но он такой не представил. Ужели мы, вятчане, так и не дождемся на наших пароходах каких-нибудь порядков, которые хотя сколько-нибудь оградили бы публику от произвола пароходовладельцев. Ужели, наконец, мало г. Булычеву ежегодной пятидесятитысячной прибыли, доставляемой ему этой публикою, для которой за ее деньги на его пароходах нет простого даже уважения и внимательности, потому только, что несчастной публике некуда деваться? Впрочем, может быть, это награда за смирение и незлобивость нашей публики, по пословице: «шапка по Сеньке, по Митьке колпак»…
(Из газеты «Волжский вестник», [Казань], 1884 год, 16 августа, № 96, стр. 2-3. Материал предоставлен Алексеем Александровым)
Упоминаемые суда: Потомственный, Вятка.
Упоминаемые судовладельцы: Булычев Т.Ф...