[1899] Дело о столкновении пароходов «Царевич» и «Малютка»

„Волгарь" сообщает подробные сведенияя по делу о столкновении пароходов „Царевич" и „Малютка".

Временным отделением саратовского окружного суда в выездную сессию в Царицыне 4 и 5 октября слушалось громкое в Поволжье дело о столкновении пассажирского парохода общества по Волге „Царевич" с буксирным пароходом „Малютка".

Обстоятельства этого столкновения следующие: „29 июля 1897 г., около 4 часов утра, на Волге, близ села Пролейки царицынского уезда, пассажирский пароход „Царевич", шедший с верху и находившийся под командою штурмана дальнего плавания либавского гражданина Мартина Петрова Кюкен, столкнулся с буксирным пароходом „Малютка", шедшим вверх по Волге под командой капитана из крестьян Ильи Васильева Пьянкова. При столкновении нос „Малютки" врезался в корму „Царевича", чем произвел поломку надпалубного помещения пассажиров III класса. После момента столкновения пассажиры на „Царевиче", считая себя в опасности, стали прыгать на нос парохода „Малютки", при этом несколько человек упали в воду и из числа упавших четверо утонули. По дознанию утонувшими оказались: мещанка Александра Лукичева, дочь ее Капитолина, девочка 7 лет, крестьянский мальчик Павел Митрофанов и поселянин Андрей Рейхлинг.

Пред столкновением пароход „Царевич" имел впереди себя буксирный пароход „Сибиряк", шедший тем же направлением, как и первый. Пароход „Малютка" с четырьмя гружеными баржами шел вверх со скоростью 2 верст в час. „Сибиряк" первым, расходясь с „Малюткой", повернул к правому горному берегу, причем от крутого поворота и сильного в ветра с нагорной стороны порожний караван „Сибиряка" поставило поперек Волги таким образом, что задняя баржа „Сибиряка" очутилась в 15-ти саженях от „Малютки". В это время с парохода „Царевич" был дан „Малютке" сигнал держаться луговой стороны. Сигналь этот на „Малютке" был принят. Спустя короткое время после обмена сигналами между последними двумя пароходами, миновавший „Малютку" пароход „Сибиряк", направляясь к горному берегу, сшиб своей баржей бакен, стоявший на месте остроконечного камня, где несколько лет тому назад потерпел крушение пароход „Бенардаки".

По показанию капитана парохода „Малютки" Пьянкока, пароход „Царевич" после обмена сигналами перестал работать и шел наплывом, причем сильным ветром последний сносило в луговую сторону на пыж „Малютки". Пьянков стал давать тревожные свистки и отмахнул в горную сторону. „Царевич" принял сигнал, но опять продолжал плыть наплывом прямо на нос „Малютки". Не доходя 15 саж. до „Малютки", „Царевич„ круто повернул к горному берегу и ударился кормой об нос „Малютки„.

Осмотром местности, произведенным судоходным начальством в присутствии и по указаниям команд и капитанов обоих пароходов и прочитанным на суде, установлено, что ширина Волги в месте столкновения 600 саженей; бакен, обозначавший опасный камень, находится в расстоянии 200 саж. от горного берега; между курсом парохода „Малютки", шедшего ближе к луговой стороне, и бакеном было свободное водное пространство в 175 саж.; в момент подачи сигналов между встречными пароходами было расстояние в 520 саж. До момента столкновения „Малютка" мог подвинуться вперед лишь на 20 саженей, „Царевич" же в это время прошел 500 саженей уклонившись к левому берегу. В момент подачи сигналов „Царевич" находился в 150 саж. от левого берега, а „Малютка", шедший в одном направлении—в 125 саж, от того же берега.

Эксперт капитан-лейтенант Павлов, заведывающий в то время VII инспекционным участком р. Волги, пришел к заключению, что причина столкновения произошла по вине командира парохода „Царевич" Мартина Кюкена, вследствие несоблюдения 42 параграфа и примечания 2 к параграфу 41 правил плавания по внутренним водным путям, По мнению эксперта г. Павлова, г. Кюкен, командуя пассажирским пароходом, более легким. чем пароход „Малютка", и находясь в момент подачи сигналов в расстоянии 520 саженей от „Малютки", должен был следовать в кильватер за едущим впереди его пароходом „Сибиряк", который к тому времени успел уже благополучно разойтись с „Малюткой"; если же этим способом воспользоваться не представлялось возможным, то Кюкен обязан был выполнить такой маневр, которым он очистил бы беспрепятственный ход „Малютке". Кроме того, Кюкен не должен был уклоняться влево, а держаться горной стороны, согласно сигналам, которыми обменялись встречные пароходы. В таком же приблизительно смысле состояло заключение другого эксперта штабс-капитана Пестрикова, заведывающего III инспекционным участком р. Волги, не присутствовавшим однако на судебном следствии. По мнению этого эксперта, прочитанному на суде, „Малютка" едва-ли мог уменьшить ход, так как ветер относил его баржи к отмели с правой стороны; пароход „Царевич" имел пред собою свободный ход по правую сторону бакена, т. е. между бакеном и нагорной стороною; положения „Сибиряка" поперек Волги не могло воспрепятствовать ходу „Царевича" между бакеном и нагорной стороной, так как их разделяло расстояние в 500 саженей в момент обмена сигналами пароходов „Царевич" и „Малютка", следовательно при тихом ходе „Царевича" „Сибиряк" ранее, чем подошел бы к нему „Царевич", мог выпрямиться, держась вдоль Волги; наконец, по мнению этого эксперта, „Царевич". следуя за „Сибиряком", мог или остановиться, или настолько уменьшить ход, чтобы не догнать „Сибиряка", пока последний не освободит фарватера. Следовавший на пароходе „Царевич" пассажир Григорий Аров незадолго до катастрофы находился на площадке, куда он вышел, услыхав свисток своего парохода. С плошали Аров видел, что пароход „Малютка" разошелся с „Сибиряком"; в то время свидетель заметил, что на „Царевиче" перестала работать машина и он шел наплывом; с гор сильным ветром „Царевича" несло прямо на „Малютку»; приблизительно на расстоянии 20 саженей от „Малютки", „Царевич" круто повернул нос к горному берегу, так что стал почти поперек Волги, и машина заработала, но после 3-4 поворотов колеса остановились, и пароход вновь понесло наплывом на „Малютку". Когда оба парохода находились в расстоянии 5 саж. друг от друга, свидетель заметил, что на „Малютке" остановлен ход машины, но тут же последовало столкновение; между пассажирами началась паника, и многие стали падать в воду.

Спрошенный на суде командир „Царевича" Кюкен, не признавая себя виновным, объяснил, что машина на пароходе была остановлена в ожидании, пока „Малютка" и „Сибиряк" разойдутся; пока же эти пароходы разошлись, он, Кюкен. обменявшись сигналами с капитаном „Малютки", пошел полным ходом; когда же пароход „Царевич" подошел к „Малютке" на расстояние 30 саженей, последний вдруг круто изменил свой курс, направившись в горную сторону, и тем вызвал столкновение. Аналогичные этому показания дали свидетели из числа команды „Царевича" и не спавший в это время пассажир с „Царевича" Бабушкин. Некоторые из свидетелей показывали, что „Малютка" не переставал работать машиной до тех пор, пока нос его не застрял в надводной части парохода „Царевич". Командир „Малютки" приглашал пассажиров ссаживать с „Царевича" к нему на пароход.

При допросе свидетелей на суде присутствовали вызванные прокурорским надзором еще два других эксперта: агент о-ва „Кавказ и Меркурий" г. Кругликов, старый волгарь, и командир парохода „Бурят", Гильдебрант. Оба эти эксперта дали, на основании свидетельских показаний, отзывы, что командир „Царевича" употребил все зависящие от него способы избегнуть катастрофы, и вина столкновения, по их мнению, лежит на командире парохода „Малютка" Пьянкове, который крутым поворотом к горному берегу сделал катастрофу неизбежной. Такое же мнение дал эксперт Рейне, не присутствовавший на суде, но показание которого. по просьбе защиты, было прочитано на судебном следствии.

Обвинитель в своей речи поддерживал обвинение командира Кюкена по 28 и 87 ст. уст. о наказ, и по 1466 ст. уложения о наказаниях, находя, что командир „Царевича" не выполнил правил речного плавания согласно 42 параграфа и примечания 2 к параграфу 41. Свидетельские показания, по мнению обвинителя, мало заслуживают внимания по своей противоположности и условности, и базис обвинения им строился главным. образом на протоколе осмотра места. За прокурором сказал блестящую речь представитель частных интересов пострадавших, присяжный поверенный г. Кальманович. Кульминационным местом его речи была критика экспертизы,—Признавая ту и другую сторону экспертизы некомпетентной в толковании правил речного плавания, Кальманович подробно развил взгляд на теорию специальных,—технических правил, как на maximum житейского опыта, следовать которому должен каждый командир парохода. „Законодатель, сказал оратор, умнее всех волгарей", В своей речи Кальманович охарактеризовал обвиняемого Кюкена, как человека слишком рискующего, полагающегося больше на свою удаль, чем на следование обязательным правилам. Защитник подсудимого г. Арапов начал свою речь с замечания, что обвинитель своею речью обошел экспертизу, не разобрал критически ее данных, имеющих решающее значение при разбирательстве настоящего дела. Сделав свои заключения по поводу мнений гг. экспертов, защитник указал на обойденные обвинителем показания свидетелей, посторонних сторонам, которые обрисовывали деятельность командира „Царевича" вполне целесообразной и согласной с правилами речного плаванья. Сделав веские возражения против того места речи Кальмановича. где последний представил обвиняемого Кюкена, как недалекого человека и нерассудительного командира, защитник всей тяжестью своей речи обрушился на голову отсутствовавшего командира „Малютки" Пьянкова. Здесь не осталась пощаженной не только деятельность этого капитана, но и его фамилия... В заключение Арапов обратился к суду, пространно указал на высокое значение суда, правдивого и милостивого, просил взвесить доводы сторон, убедиться в невиновности его клиента и вынести ему оправдательный приговор.

Подсудимый Кюкен правом последнего слова не воспользовался.

5 октября суд вынес оправдательный Кюкену приговор, - при чтении которого с обвиняемым произошел глубокий обморок.


(Из журнала «Русское судоходство», 1899 год, № 210-211, стр. 112-116)
Упоминаемые суда: Царевич.
Упоминаемые судовладельцы: пароходное о-во "По Волге"..