Речная старина

О сайте | Ссылки | Благодарности | Контактная страница | Мои речные путешествия |
Волга | Днепр | Кама | Нева | Ока | Окно в Европу | Север | Урал и Сибирь |
Материалы из газет, журналов и книг | Путеводители | Справочные и информационные материалы |
Список пароходов (1852-1869 гг.) | Справочник по пассажирским пароходам (1881 - 1914 гг.) | Старый альбом | Фотогалерея |
Коллекция Елены Ваховской | Коллекция Зинаиды Мардовиной | Коллекция Игоря Кобеца | Коллекция Сергея Новоселова |
События 1841-1899 г.г. | События 1900-1917 г.г. | События 1918-1945 г.г. | События 1946-1960 г.г. | События 1961-1980 г.г. |

7. Ярославль.

(По Волге до Ярославля мимо Романова-Борисоглебска. Ярославль. Его достопримечательности и памятники старины).


И без речей — по нашим бледным лицам,

По платьям нашим — можешь угадать,

Как жили мы с тех пор.

Шекспир.

На свете есть только одно положительно прекрасное лицо — Христос.

Ф. Достоевский.

Тебе приветливый поклон,

Любви венок и лиры звон...

Пушкин.


Мой Самолётский пароход, вышедши из хаоса судов Рыбинской пристани, полетел вниз по Волге мимо зелёных берегов берёзовых рощ, деревенек и сёл. Ярко зелёные весенние луга спустились до самой воды, которая волнами набегала на свежую зелень, трепала плети затонувших берёз и играла цветами распустившейся черёмухи, любовно целуя её белые кисти. Деревеньки и сёла с белыми и жёлтыми церковками выглядывали из-за зелени рощ или с обрывов. Берега то поднимались, то опускались, то с одной, то с другой стороны, а порой оба круто обрывались в реку или зеленели оба зараз своими полями и лугами. Серебряные луковки церкви села Богоявленского заблестели издали пятью яркими звёздочками на фоне зелёного моря. Красные обрывы, одетые зеленью луга, порой выступали мысами в Волгу, которая грызла их весенними волнами и заставляла дёрн свешиваться зелёным мехом над головами этих обрывов. Порой мимо пробегали пароходы, приветствуя нас резкими свистками, разносившимися далеко по воде, порой проплывали мирные плоты с костром посередине и группой людей и этот проплывающий трещащий огонёк среди голубых струй Волги придавал ей массу задумчивой поэзии. Чудные картинки проплывали мимо. Вот целая вереница плотов тихо спускалась вдоль берега и плотовщики с большими шестами в руках пели какие-то песни и эти песни над Волгой получали особенную прелесть, особенный ореол. Вот тяжело пыхтящий чёрный, прокопчённый буксирный пароход, надрываясь и кряхтя от тяжести, тянул целую вереницу барж. Он жалобно закричал при встрече с нами, словно жалуясь на непосильную работу, и поплыл дальше, тяжело пыхтя и выпуская целые тучи чёрного дыма из покосившейся чёрной, прокопчённой трубы.

Яркие цвета одежд населения пестрели на пристанях, как вешние букеты цветов, и придавали много поэтичности.

Издали на обоих высоких берегах замелькали золотые главы церквей. Это был прославленный своей красотой Романов-Борисоглебск, основанный ещё князем Романом Васильевичем во времена Дмитрия Донского (в 1370 году), когда-то вконец разорённый Литвой, перерезанный пополам голубою лентой Волги, сбегающий к воде своими домиками и церквями. Действительно это дивное, живописное местечко. Оба города, Романов на левом берегу. Борисоглебск на правом, так поэтично, так красиво разлеглись по берегам, что трудно оторвать глаз от этого уголка. Белые церкви с длинными белыми колокольнями расположились на зелёном берегу Романова, словно стая лебедей, вытянувших свои длинные шеи. Одна из церквей Романова, старая, курьёзная, съехала к самому берегу, оставив свою колокольню выше над обрывом, словно настороже. Пёстрые луковки церквей ползут красивым силуэтом над гребнем берега, а Крестовоздвиженский собор с ажурной колоколенкой, несущей старинные колокола, с фресками и белыми украшениями по жёлтым стенам церкви, хранящей старые почерневшие иконы, высится над всем берегом, над живописно разбросанными по холмам домиками и глядит на ту сторону Волги, где в Борисоглебске поднялся чудной красоты Воскресенский собор, основанный в 1652 году. Это дивное здание с чешуйчатыми куполами, с громадными яркими фресками двунадесятых праздников, поясом облегающим тело собора в самой его верхней части под выдавшейся своими концами крышей, с восхитительной белой, блистающей на солнце двухэтажной галереи из толстых старинных русских колонн, с грациозной колоколенкой и пёстрой каменной стеной, прерванной тремя воротами с башенками. В этом прелестном соборе, так кокетливо выставившим аркады галерей, хранится нерукотворный образ Спасителя, собирающей 16-го августа толпы богомольцев.

У самого берега поднялась большая льняная фабрика Классена, к которой совсем подбежали вешние воды.

Собор Борисоглебска далеко виднеется и когда пароход забегает за мысы, он исчезает, как чудное видение, и становится жаль, что пароход так мало стоит у пристани и бежит всё дальше и дальше по Волге мимо проплывающих берегов.

То там, то сям мелькают церковки, то сбежавшие к самому берегу, то взгромоздившиеся на холмы и крутики. Их жёлтые и белые колоколенки, эти Волжские минареты, торчать, резко вырезаясь то на фоне неба, то на фоне леса.

Громадная Константиновская фабрика разлеглась целым селением на правом берегу. Основанный Рогозиным и Компанией, завод занимается переработкой нефти. Гигантские цистерны, по 250 тысяч пудов каждая, выставили свои красные и бурые бока на самом берегу, длинные дома и корпуса завода громоздятся у Волги по холмам, а у берега, среди голубых струй, качается красивая пароходная пристань с кверху загнутыми краями китаеобразных крыш в розовых и лиловых паркетиках. Среди зелени сада и высоких ёлочных пирамид стоит красивый дом, бывший самого Рогозина. Здесь на берегу кипит работа. У громадных амбаров целые горы бочек, весь берег усеян бочками, словно здесь протекал бочечный поток. Бело-жёлтые лежат они целыми грудами и блестят среди вешней зелени своими лоснящимися животами, перехваченными деревянными ободами...

Опять мелькают деревни, посады и сёла, опять высятся заострённые колоколенки церквей, пока не выплывает длинное Норское селение с четырьмя церквями, растянувшееся на большое расстояние по Волжскому берегу до самого хлопчатобумажного, громадного, ярко-красного кирпичного завода, украшенного двумя четырёхугольными башенками с массой мигающих огоньков в его бесчисленных окнах. Тёмная зелень елового леса обступила завод и одела весь берег красивой рощей. Одна из церквей села высокая, бледная, точно испуганная, прижалась к своей колокольне и cжала свои 5 серебряных луковок в комок. Такая она неуклюжая и вместе с тем красивая, что долго не оторвёшь от неё глаз, а вдали вырисовываются церкви и колокольни Толгского монастыря, которые приковывают все ваше внимание. Тихий, тёплый вечер спустился над Волгой и окутал своим прозрачным сумраком берега, придавая им много фантастичности. Берега и леса с каждой минутой все более и более тонули в сгущавшемся сумраке, и с горизонта уж поднималась луна. Веяло берёзой и тополем, струи меланхолично рокотали у колёс парохода, сам пароход однообразно пыхтел, и вдруг будто послышалось пение, такое тихое, робкое, что я принял его за своё разыгравшееся воображение. С каждой минутой пение доносилось яснее. Это пели монахи на пристани Толгского монастыря. Чарующее впечатление производит это пение молитв, далеко разносящееся над водой в тихий весенний вечер под рокот струек могучей реки. Громадная белая стена с башенками растянулась по зелёному берегу. Высокая белая колокольня поднялась над монастырскими церквями. Основанный ещё в 1314 году святителем Трифоном, названный Толгским по имени речки Толги, у устья которой он построен, монастырь этот является одним из замечательных памятников старины. Здесь в старых храмах много драгоценностей и редких икон, а в храме Введения находится местная святыня икона Толгской Божией Матери. В часовенке, устроенной у самой пристани, монахи служат молебен, собирающий большинство пароходных пассажиров, проезжающих мимо, но непременно сходящих здесь на берег, чтобы или поставить свечку или поклониться Божией Матери. Наш пароход отходил от пристани, а из часовенки неслось молитвенное пение и по мере нашего удаления оно замирало, сливаясь с рокотом струй Волги. Впечатление было сильное, и когда Толгский монастырь уже давно остался позади, я все не мог отделаться от навеянных монастырём и службой грёз... Вот показался плот, на половину затонувший, с костром посередине, плавно скользящий по Волге. Пламя костра отражалось в реке, убегая в её глубину красноватыми струйками.

От Толгского монастыря до Ярославля 8 вёрст и вскоре этот красавец, один из прелестнейших Волжских городов, показался вдали, весь залитый лунным светом, сверкая тысячами огоньков, вырезываясь удивительным силуэтом, со своими оригинальными башнями, со старыми, покачнувшимися колокольнями, с прихотливо построенными церквями, горевшими серебром в своих луковках.

Я много слышал о красоте Ярославля, об его удивительных церквях, не имеющих себе равных, об его чудных бульварах и городском благоустройстве, я давно приучил себя к мысли, что Ярославль что-то особенное, но, когда я осмотрел город, то увидел, что Ярославль превзошёл все мои ожидания. Это такой удивительный город по памятникам старины и дорогой и для археолога, и для туриста, такой красивый по своей пестроте и исключительной оригинальности — для художника, такой богатый музей по святым предметам — для теолога, такой дорогой памятник по своей старине для историка и такой хороший город для жителя, что я совсем пленился Ярославлем и восхищался до бесконечности всеми его необыкновенными колокольнями и церквями, которых здесь в Ярославле непочатый угол.

Вид набережной с её виадуками, бульварами тёмных лип, выглядывающими шатровыми колокольнями, разноцветными куполами церквей, морем крыш, пленяет каждого. Ярославль, как сказочный красавец, полный чарующей старинной фантастичности, полный прихотливого поэтичного зодчества, оковал меня в первую минуту, как его восхитительная панорама развернулась пред моими глазами. Он не лежит на крутых горах, как Нижний или Киев, он не построен на холмах, как Москва, он не блещет элегантностью Одессы или Петербурга, но его старина, его пестрота, его благоустройство ставят его, по крайней мере при первом впечатлении, на одну доску и с Нижним и с Киевом, а по интересу он превосходить, конечно, целые плеяды и Итальянских, и Баварских, и Саксонских городов, к которым тащатся наши русские туристы из-за тридевять земель, нисколько не интересуясь нашими памятниками старины, красотами и достопримечательностями наших городов.

И вот я очутился в Ярославле, городе, который имеет право гордиться первой полотняной фабрикой, основанной купцом Затрапезновым, первой частной газетой «Уединённый Пошехонец», первым русским театром, созданным Волковым, городе, основанном, по некоторым изысканиям, чуть ли не ранее всех других городов нашей родины и называвшимся «Русь». Легенда передаёт, однако, что город основан великим князем Ярославом Владимировичем (в 1025— 1030 годах) на том самом месте, где во времена седой древности Ярослав Мудрый убил медведицу. И там, где стояли непроходимые дебри, вырос теперь такой прекрасный город. Река Которость, впадая в Волгу, образует угол, на котором и был заложен старинный Ярославль. Это место и теперь зовётся рубленным городом, так как здесь была срублена первая деревянная Ильинская церковь. Бурное прошлое пронеслось над городом. Разоряемый и уничтожаемый и многочисленными пожарами, и новгородцами, и во время воин Василия Тёмного и Шемяки, он уж давно не хранит остатков этого времени. Упоминаемый в летописях ещё в 1071 году, обстроенный и разросшийся, но, как всегда в старину, деревянный Ярославль, обращался при каждом пожаре в груду пепла и все памятники первых веков существования города исчезли бесследно. Грабили его и татары и православные люди, и свои князьки, которые жили только в своё благополучие, и в 15 веке Ярославское княжество покончило со своей самостоятельностью, подчинившись Москве. Присоединённый к Москве — Ярославль долгое время считался мятежным городом. Во время смутного времени город передался на сторону Самозванца, принял Марину Мнишек, которая проживала здесь до 1608 года, послал в Тушинский лагерь несколько тысяч рублей и снабдил Самозванца тысячью всадников. Но спустя некоторое время ярославцы словно опомнились и, желая показать своё усердие Москве, изгнали поляков, жестоко покончив с одним из их военноначальников.

Здесь жил князь Пожарский, здесь останавливался первый русский царь дома Романовых, здесь был митрополитом Филарет, здесь бывал Велики Пётр, который пешком исходил берега Шексны, отыскивая место для канала, и который проложить первую дорогу из Ярославля к отдалённому Архангельску. Здесь окончил свои дни величавый старец, безвинно пострадавший патриарх Никон, которого бесчеловечно травили в течении 18 лет мстительные, ничтожные попы, попирая всякие права, законы и справедливость, пользуясь слабостью царей. С каким почётом встречала русская Волга русского больного патриарха. Толгский монастырь принял благословение этой великой личности, этого орла русской истории. Сам Спасо–Ярославский архимандрит Сергий, эта ничтожная личность, дерзко глумившаяся во время собора, судившего Никона, над патриархом, униженно валялся в ногах и молил прощения. Велики Никон простил это пресмыкающиеся, дерзавшее носить духовный сан. С каким почётом был встречен струг Никона в Которости, с каким торжеством вынес народ на руках патриарха на берег, когда струг из-за мелководья не мог пристать. Ярославль осчастливлен событием торжества хоть поздней справедливости и принял умирающего старца. Никон видел ещё тысячи народа, склонившегося перед ним и умер тут на берегу Которости под благовест тысячи колоколов, сзывавших к вечерне. Новый Ярославль возродился на пепле и развалинах старого и новые сравнительно его церкви и колокольни так хороши, так стары, что нельзя не посвятить хоть одного дня этому Волжскому красавцу.

Спросите каждого бывавшего в Ярославле, нравится ли ему город, и, если он даже ничего не видел, он непременно с восторгом отзовётся о бульварах и набережной, которые, действительно, составляют гордость Ярославля. Вдоль Волги по высокому зелёному откосу, лежащему у реки, словно крепостной вал, ползёт великолепная набережная с бульваром клёнов, лип и вязов, из-за зелени которых поднялась масса самых причудливых колоколен и пёстрых глав церквей. Местами набережная прервана съездами к реке, над которыми повисли мосты и виадуки. Бульвары из великолепных тенистых деревьев разросшихся на месте прежних валов Земляного города, широкою полосой убегают от реки в город, составляя истинное украшение его. Панорама Ярославля так великолепна, что советую каждому прокатиться в лодочке вдоль города и полюбоваться его внешним видом. Особенно город хорош с Волги под вечер, когда чернеющий силуэта его, необыкновенно узорчатый и резной, с его падающими башнями, выступает на краснеющем небе и когда освещённые вечерней зарёй бесчисленные главы и луковки церквей горят, как раскалённые уголья, над сливающимся в одну общую массу чернеющим городом.

Главные памятники Ярославля — его церкви, по числу которых он уступает только Москве и Киеву, которых здесь такая масса и которые так пестры и оригинальны, что затрудняешься, которой отдать предпочтение. У самой пристани пароходов на высоком холме над Волгой вас встречает красивая Петропавловская церковь, одевшая свои пять чудовищно больших луковок ярко-зелёной чешуёй и посадившая их на длинные и тонкие башенки. К ней склонилась на своём основании белая колоколенка, отдельно стоящая, и столько красоты в этой церкви, что останавливаешься перед ней. Легенда рассказывает, что на месте этой церкви жил старец Симеон, проводивший всё своё время в молитвах. Вышедши из своей кельи, он поражён был необычайным светом, исходившим со дна реки от тяжёлых железных вериг, принадлежавших некогда Никите Столпнику. Эти вериги, которые Столпник носил на теле, однажды блеснули при лунном свете, как серебро, в ту самую минуту, когда несколько человек подошли за благословением. Желая завладеть мнимым сокровищем, пришедшие умертвили Никиту и схватили вериги. К великому своему отчаянию и ужасу они увидели, что вериги железные и бросили их в Волгу. Найденные Симеоном, они совершили несколько исцелений и здесь на месте, где их нашли, была построена эта церковь, а сами вериги посланы на место родины Никиты в Переяслав. Рядом высится своими закруглениями и куполами массивное белое тело Пятницкой, что в Калачной, церкви.

Все оригинальная церкви Ярославля так многочисленны, что им, возможно, посвятить только беглый обзор, но некоторые из них требуют особенная внимания.

В рубленном городе на самом углу у слияния Которости с Волгой высятся здания прекрасного Успенского собора и четырёхэтажной, красивой, отдельно стоящей, колокольни. 5 глав собора и шестая на колокольне блестят отовсюду в городе своим золотом. Внутри собор напоминает московские церкви Кремля. Те лее узкие окна, тот же трепетный, свет лампад, те же толстые стены и пилоны, сплошь покрытые фресками, такой же громадный пятиярусный иконостас, с громадными фигурами святых. Кроме замечательных фресок 17-го века, здесь находится дожившая до нас со времени 12 века чудотворная икона Смоленской Божией Матери. Здесь же под сводами в дорогой раке уцелевшие от пожаров части мощей св. князей Василия и Константина, основателей собора. Прекрасный лик Спасителя находится против Смоленской Божией Матери и составляете сокровище собора. Сторож обратил моё внимание на икону св. Николая с мечем в одной руке и церковью в другой. В ризнице собора много старинной утвари, евангелия на пергаменте и другие редкие вещи. В соборе хранятся знамёна и хоругви ополчения 1612 года, когда князь Пожарский служил здесь молебен и двинулся с этими окроплёнными святой водой хоругвями со всенародным ополчением для спасания Москвы от Сигизмунда, желавшего короновать Владислава русской короной. За собором растянулось великолепное здание с портиками — Демидовского лицея, памятник основателю которого, в виде высокой бронзовой колонны с орлом и глобусом на вершине, поставлен среди сквера на большой Ильинской площади перед грандиозным зданием городской думы, убранной колоннами и лепными украшеньями. Демидов — настоящий Американец по своей жертве и лицей — его лучший памятник. При лицее любопытный естественно-исторический музей фауны, флоры и минералов Ярославской губернии. Заговорив о музее, приходится упомянуть о прекрасной коллекции рукописей славянских и русских, собранной бывшим городским головою Вахрамеевым и находящейся в его великолепном доме, выстроенным знамёнитым Растрелли.

Не смотря на скверную мостовую, на прорастающую между камнями траву и пыль, царящую на улицах, я наслаждался, глядя на старую архитектуру всех этих пёстрых церквей, выделяющихся своей оригинальностью ещё более, рядом с прекрасными современными зданиями суда, губернаторского дворца, Кокуевской гостиницы, гостиных дворов, многих превосходных частных домов и гимназии, из которой был исключен поэт Некрасов за страсть писать стихи. До чего оригинальна Власьевская церковь с её отдельной низкой колокольней, в виде ворот, украшенных башенкой, и двумя корпусами церквей. Один из них закрыт большим, одиноким, зелёным куполом, другой с пятью главами, из которых четыре покрыты золотыми чешуями, а средняя глава, самая большая, словно повёрнута на своей высокой башне, отчего образовались косо идущие от основания к кресту ярко-синие и золотые борозды и волны. На одной из стен Власьевской башни помещена икона Господа Вседержителя. Вся церковь производит оригинальное впечатление. Ещё красивее Ильинская церковь, старая и курьёзная, с двумя отдельно стоящими по сторонам, словно часовые, совсем не похожими друг на друга колокольнями. Это одна из немногих Ярославских церквей сохранившая с 17-го века неискажённым свой внешний вид. Даже стенная живопись сохранилась настолько хорошо, что не может не возбуждать интереса и улыбки, благодаря наивности сюжетов и их выполнения. Особенно хороша галерее, окружающая церковь, на стене которой изображён страшный суд. Бесконечный змей тянется во всю стену, а вокруг —разные муки грешников. Тут вся адская нечисть на лицо, тут все казни за все грехи, удивительно образно, наивно и сильно изображённые, Великолепная икона, шестиярусный, сверкающий золотом, иконостас, интересные фрески, не говоря уже об удивительной внешности храма в виде параллелограмма, с двумя курьёзными, наклонившимися восьмигранными башнями, — требуют посещения всякого приезжего. Прелестная церковь Богоявления, кокетливо стоящая на берегу Которости — положительный шедевр. Эта тёмно-малиновая, словно обитая плюшем, церковь с белыми украшениями, с очаровательными пёстрыми башнями под главами, с пёстрыми фресками по стенам и с восьмигранной малиновой же колокольней, производит впечатление драгоценной безделушки. Рядом с ней у стен Спасского монастыря жмётся прелестная церковка Рождества Богородицы. Не менее интересна старая церковь Николы Мокрого с двумя шатровыми башенками, вся в муравленных поясках и в фигурчатых арабесках. Внутри находятся уцелевшие царские седалища. Это часовенки с конусообразными крышами, вытянутыми в шпили. Седалища украшены фигурами ангелов, орлов и голубей, превосходно вырезанных из дерева. Главная достопримечательность — резные царские врата. Это шедевр древней резьбы. Виноградные ветви переплетаются с удивительной капризной грацией и свешивают свои грозди и листья, поражающие художеством исполнения. Все это церкви 17-го века, на месте которых стояли в старину деревянные храмы, сожжённые поляками и обращённые ими в груды развалин. Покосившаяся на сторону колоколенка Рождества Богородицы маленькая, пёстренькая, очаровательная, жмётся около здания почты, отбежав немного от своей церкви, и рядом с блестящим Богоявлением имеет какой-то запуганный вид.

Рядом по берегу Которости высятся толстые, зубчатые, белые стены с следами амбразур, с остатками баше и золотыми куполами над хаосом белых зданий Спасского монастыря с Архиерейским домом. Башни и стены сохранились с начала 14 века и мрачно глядят своими бойницами и зубцами на более поздние здания монастыря. Здесь в Преображенском соборе находится удивительный образ Христа в терновом венце, вылепленный из воска, а в церкви Феодора, Давида и Константина покоятся мощи этих святителей. Масса древних икон и фресок наполняют старинный монастырь, знаменитый своей богатой ризницей и библиотекой. Превращаясь много раз в груды развалин, монастырь сохранил свои стены, которые незыблемо стоят века на берегах Которости и стерегут свои святыни и могилы Ростовских архиепископов. Из под одной башни, говорят, существует подземный ход под Которость.

Прелестный общественный сад зелёным озером расположился среди домов, а великолепный бульвар, протянувшись мимо белых стен Казанская монастыря, подошёл к красивому бледно- лиловому городскому театру, с лирою, масками и венками по фасаду.

Ярославль — колыбель театральная дела в России, так как здесь был основан первый русский театр Фёдором Григорьевичем Волковым. Получив первоначальное образование от пастора, сосланная Бироном в Ярославль, затем пробывши около трёх лет в Московской Заиконо-Спасской академии, Волков прибыл в Петербург по промышленным делам своего отчима и, попавши в придворный театр, был до глубины души потрясёшь этим новым для него зрелищем. Два года, которые Волков прожил в Петербурге, он занимался изучением иностранных языков, сцены и искусств и когда, после смерти отчима, дела потребовали его возвращения в Ярославль, он собрал труппу и дал свой первый спектакль в каменном амбаре 29 июня 1750 года. Для первого спектакля были поставлены драмы: «Эсфирь» и пастораль: «Эвмон и Берфа». Энергичный, страстно любящий своё дело Волков так увлёк Ярославцев своими представлениями, что горожане не только переполняли каменный амбар, но вскоре на собранные пожертвования выстроили в Ярославле первый деревянный театр, архитектором которого явился сам Волков. Екатерина II вызвала Ярославцев в Петербург, где они исполнили перед двором трагедию «Хорев» и с этого момента судьба русского театра встала на прочную почву. Императрица во время пребывания своего в Ярославле написала там две пьесы: «О время» и «Именины Госпожи Ворчалкиной» специально для Волкова. Сам Волков, не создав школы, отличался реальным изображением трагических ролей, особенно в то время, когда декламация стояла так высоко. Это отсутствие аффектации перешла ко всем русским артистам от отца нашего театра и служит его отличительным и лучшим украшением и славой. Будучи и драматургом, и актёром, и поэтом, и музыкантом, и скульптором, и живописцем, Волков всю душу вложил в своё новое дело и насадил сценическое искусство на Руси, воздвигнув его светлый храм в каменном амбаре на берегу величавой Волги. Прекрасный Ярославль навсегда украшен и этой славой и его бледно-сиреневый театр изящный и красивый, с белой лирой на фронтоне, служит памятником этому мирному, хотя и великому событию для нас русских. В фойе театра стоит прекрасный бюст Волкова. На этой сцене выступало много славных имён артистического мира. Здесь начала свою карьеру П. А. Стрепетова.

По ту сторону Волги раскинулась заволжская слобода «Тверицы» с вокзалом Вологодской железной дороги, а за Которостью раскинулись предместья города, тоже слободы, с другим вокзалом железной дороги на Ростов и Москву. Между этими слободами за Которостью, две, Коровники и Толчково, обладают такими двумя сокровищами и по старине и по архитектуре, что, если бы Ярославль не существовал, а здесь стояло бы одно Толчково, то оно одно требовало бы визита всякого мимо проезжающего. Это тоже две церкви. Одна Иоанна Златоуста, другая Иоанна Предтечи. Церковь в Коровниках стоит на самом берегу Волги. Это два пятиглавых храма в виде ящиков, старинной постройки, с далеко выступающими крыльцами, с старыми толстыми колоннами, с фресками по стенам. Тёплый храм, с двумя прислонившимися колоколенками, с желтоватым телом, на фоне которого резко выделяются толстые колонны, стенные украшения и пёстрые рёбра башенок, до того красив и оригинален, что приковывает взгляд. Между обеими церквями высится высокая, отдельно стоящая, пёстрая восьмигранная башня, она склонилась на сторону, и торчит покосившимся минаретом над берегом и обе церкви с этой курьёзной башней уносят вас из современного Ярославля в прошедшие века, рисуя прихотливое, отжившее зодчество, полное капризных и диких для нас контуров, полное старой русской красоты. Вот почему эта удивительная церковь особенно хороша здесь на берегу Волги. Они дополняют друг друга, придают несказанную прелесть одна другой, безмолвно переглядываясь и делая Волгу — Волгой. Внутри та же старина, как и снаружи. Тёмные иконы, золотые венцы, прихотливый иконостас. старые светильники, толстые связи чуть ли не саженных стен, все вызывает вас из настоящей жизни, унося в прошедшие времена.

Церковь Иоанна Предтечи в Толчкове ещё своеобразнее, ещё красивее, ещё замечательнее и представляет такое архитектурное сокровище, каких не много не только на Руси, но и в Европе. Выстроенная в 1680-х годах, она напоминаете церкви: Василия Блаженного в Москве, Петра и Павла в Казани, Строгановскую в Нижнем. Всё это — драгоценности нашего зодчества, какие-то пёстрые православные погоды, сказочные храмы по своей оригинальной красоте. Предтеченская церковь стреляет в небо, как готические храмы Рейна, но пестра, как индийская погода. Она вся кирпичная с пристроенными папертями, испещрена муравленными поясами, прихотливыми арабесками, белыми звёздами и фестонами, точёными из кирпича фигурами птиц и фантастических цветов, пятнадцатью золотыми главами, из которых самая средняя представляет целый ряд глав, сидящих одна на другой. Две симметричные башни, каждая с пятью куполами, высятся около церкви, а рядом поднялась великолепная, пёстрая, многоэтажная колокольня, склонившаяся по капризу архитектора в сторону церкви. Это наша Пизанская падающая башня, не уступающая своей оригинальной красотой всесветно прославленной итальянской бело-мраморной красавице. И насколько башня Пизы была бы неуместна здесь на Волге, насколько её мраморные галереи обворожительны на фоне тёмно-синего итальянская неба, настолько хороша и красит Волжские берега Толчковская падающая колокольня. Как кожистый листе плюща и плети виноградников красят развалины по берегам Рейна, как скалы и разбойничьи замки и готические соборы делают Рейн сказочным красавцем, придавая ему средневековой, рыцарский ореол, вызывая на берега его тени прошлого величия, так Волгу делают Волгой её задумчивые монастыри, её старинные белые храмы, её молчаливые погосты, её румяные яблони, её полуразвалившиеся кремли. И падающие башни Волги имеют свой характер, свою местную красоту, почему нельзя сравнивать Волжские берега с другими берегами, может быть более красивыми, других, можете быть более красивых рек. Волга тем хороша, что другой Волги нет и однообразие её берегов, которое местами вызывает скуку, тоже идёт к Волге. Эти ракитники и на долгие вёрсты растянувшиеся обрывы имеют свою красоту, придавая типическую физиономию царице Европейских рек, священной воде финнов и славян, национальной реке всей России.

Внутри церковь Иоанна Предтечи тоже поразительна. её старинный иконостас, а ещё более царские врата в пределе св. Гурия и Варсонофия совсем поразили меня. Художественная резьба царских врат, изображающая эпизоды из жизни святых, трогательна по наивности и старине. Замечателен иконостас в шесть ярусов с четырьмя гигантскими руками, выходящими из полу и поддерживающими второй ярус икон, окружённых удивительной резьбой и рисунками. Витые колонки и арки дополняют красоту церкви.

Богомольный Ярославль с своими 77-ю оригинальными церквями, богат священно-торжественными процессиями и крестными ходами и почти всегда можно бывает застать один из местных церковных праздников, участие в которых принимаете почти всегда большинство из горожан. Красивое зрелище представляют по вечерам многочисленные заводы на Которости, сияющие огнями с сотнями своих окон, которые массой звёздочек отражаются в реке. Особенно хороша фабрика Корзинкина. Все её окна горели, точно в здании было запрятано солнце и лучи его снопами вылетали из окон. Совсем очарованный замок. По благоустройству она не оставляете желать ничего лучшего. Больницы, бани, школы, библиотека и читальня, клуб для служащих, богадельня, безупречное устройство прекрасно вентилируемых громадных корпусов, всё это делает обязательным видеть этот особенный, отдельно живущий, бумагопрядильный городок Ярославля.

Из Ярославля я уехал вечером, совсем очарованный его удивительными церквями, твёрдо решившись вскоре снова посетить этот красивый город, в котором туристе найдёт гораздо более интересного, чем в очень многих прославленных итальянских городах. Ярославль совсем мало знаком, а его падающие башни и поразительные храмы совсем не пользуются той громкой известностью, какую заслуживают своей странной и прихотливой красотой.



| © "Речная старина" Анатолий Талыгин 2006-2018 год. | Контактная страница. |